Эссе. Жизнь и творчество Виктора Франкла
Вера Тержевик,
слушатель программы ЛТЭА
в Санкт-Петербурге
слушатель программы ЛТЭА
в Санкт-Петербурге
«…только любовь есть то конечное и высшее,
что оправдывает наше здешнее существование,
что может нас возвышать и укреплять!»
Виктор Франкл
Виктор Франкл. Это имя не так давно вошло в мою жизнь вместе с книгой «Сказать жизни ДА!», а войдя однажды, прочно укоренилось в ней вместе со словосочетанием, впервые взволновавшим мой детский ум в десять лет и с тех пор не покидавшим меня ни на один день - «смысл жизни».
Читая сегодня книги Виктора Франкла, я мысленно возвращаюсь к годам своей юности, когда голова была полна вопросов о моем предназначении: «Моя жизнь! Для чего ты дана мне?..»
Многое тогда мне казалось нереальным, что-то обрекало на печаль, вызывало сомнения, заставляло вновь и вновь искать ответы на страницах книг, обращаться к Библии. Но все это были далекие и недостижимые для меня образы и идеалы. Жизнь обычная, земная задавала свои вопросы каждый день, и на них я должна была дать не заученные или выдуманные ответы, а те, что важны здесь и сейчас: «Кто я? Зачем я?».
И вот, спустя тридцать лет, за два года до знакомства с книгой «Сказать жизни ДА!», я стояла, пронизываемая со всех сторон ледяным ветром, на голой, безжизненной земле Освенцима среди останков бараков и печей и не могла понять: «Ради чего? Во имя какой такой силы? За что?» Я не нашла ответов на свои вопросы. Думаю, что не нашел их и Виктор Франкл, а возможно, он их и не искал. Но он ответил на другие, гораздо более важные…
Но прежде, чем на них ответить, он должен был пройти свой, особенный путь. И путь этот начался в семье, воспитавшей в нем чувство долга, верность принципам, сердечность, и подарившей ему чувство защищенности. Должно быть, именно эта особая, родительская забота и пример служения зародили в трехлетнем мальчике желание стать врачом.
«Есть лишь одна власть – спасать людей. И есть лишь одна честь – помогать людям». Возможно, в этих словах Джона Раскина, уже будучи врачом, Франкл черпал силу, спасая душевнобольных от эвтаназии и помогая таким же, как и он, узникам концлагерей.
Мальчик рос и по кирпичикам выстраивал свой храм будущего врача и философа. Детские мысли четырехлетнего ребенка о предстоящей смерти положили начало размышлениям о смысле жизни, которые уже в шестнадцатилетнем подростке оформились в два основных принципа: «Мы не вправе даже вопрошать о смысле жизни, потому что мы и есть те, кого вопрошают, и мы и есть те, кто должен отвечать на поставленные жизнью вопросы».
И жизнь не раз ставила перед Франклом вопросы, ответы на которые он искал как в самом себе, так и в «знаках свыше». «Чти отца своего и мать свою, дабы продлились дни твои на земле…» - заповедь, явившаяся «знаком свыше», не раз руководящая им и ставшая частью его личности. Думаю, и в следовании этой заповеди Виктором Франклом видится суть смысла жизни – проживать осмысленно каждое мгновение, каким бы оно не было, будь то решение остаться с родителями вместо шанса спасти жизнь, прощание с матерью каждый раз как последний, проводы отца.
Теперь, зная о судьбе Франкла, я мысленно возвращаюсь в Освенцим и задаюсь уже другими вопросами, на которые он, будучи на краю смерти, нашел свои ответы: «Зачем человеку страдание? Что помогает человеку выжить?»
И Виктор Франкл отвечает: «Стремление к смыслу помогает человеку выжить, и оно же приводит к решению уйти из жизни, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать тяжелое испытание славой, богатством и почетом». И даже страдание имеет смысл, ибо оно «является частью жизни точно так же, как судьба и смерть, а вместе они придают бытию цельность».
Но если учитывать лишь опыт человека «страдающего», человека, перенесшего свои собственные страдания и ставшего свидетелем страданий других, то образ Виктора Франкла будет неполным, ведь личность человека заключается не только в этом.
Вызывают улыбку его рассказы о личных увлечениях и пристрастиях, а также чертах характера, некоторые из которых не оставляли его и в концлагере. Юмор, которым был наделен Франкл, а в условиях выживания – воля к юмору – видится ему как род искусства жить. И та страсть, с которой он относился к своим увлечениям на протяжении жизни, лишний раз доказывает, что он сумел сохранить в себе ту «духовную свободу человека, которую у него нельзя отнять до последнего вздоха, которая дает ему возможность до последнего же вздоха наполнять свою жизнь смыслом».
Чем больше я размышляю о Викторе Франкле, о его жизни и творчестве, тем больше ассоциирую его, со сказанными им словами: «…только любовь есть то конечное и высшее, что оправдывает наше здешнее существование, что может нас возвышать и укреплять!»
И в этом для меня есть некий «знак свыше», ибо: "
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.
И если я раздам все имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится...
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше". (1-е послание Коринфянам 13 глава)
И с этим знанием я стою на пороге Логотерапии, путь в которую освещает жизнь Виктора Франкла.
