Menu
Элизабет Лукас
Одна из величайших задач философии – утешать человека. Для соответствия этой задаче она разрабатывает теории взаимосвязей в мире. Это так захватывающе – заниматься в тихий час такими теориями, чтобы в конце концов создать собственную философию жизни, которая дает пристанище, когда это столь необходимо. Следующее противопоставление двух фундаментальных философских позиций должно этому послужить иллюстрацией.
Среди философских и религиозных «образов» современности существует один, который был продуман величайшими мыслителями: философия полярности.
В соответствии с ней существуют две противоположные части целого. Существуют они в каждом проявлении человеческого мировосприятия (инь и ян), друг друга взаимообосновывая и взаимообусловливая. Начиная с вдоха и выдоха, напряжения и расслабления, заканчивая истиной и заблуждением, жизнью и смертью – все колеблется в этой «двойственности», в которой — такова основная интерпретация — все обусловливается расколом праединства. «Полярная структура и динамика питаются одновременно от боли разъединения праединства и от стремления к воссоединению», – говорится у Биджана Амини, одного из представителей философии полярности.
В соответствии с этим в начале находилось праединство, и в конце снова должно быть воссоединение двух противоположных частей в единое целое. Сейчас между ними полярные отношения, в которых разыгрывается наш горизонт бытия и познания. Исходя из этих положений, Амини вывел, что каждый жизненный кризис таит в себе опасность и возможность, следовательно, на каждый жизненный кризис можно ответить либо с упрямым разочарованием, либо смыслоориентированным ростом в зависимости от того, к осмыслению какого из полюсов тяготеет человек. Он имел в виду, что каждое кризисное событие следует рассматривать «только» как полярную половину всего происходящего в жизни. Собственная зрелость состоит в поиске истолкований и нахождении другой половины. В идеальном случае человек в кризисе должен сам дополнить событие и завершить историю.
Биджан Амини озвучил свои тезисы на психотерапевтической конференции в Давосе в 1996 году на примере одного трогательного фильма: к умирающему Ганди пришел индус, который убил мусульманского ребенка, отомстив за смерть собственного сына, убитого мусульманами. Замкнутый круг между испытанной и причиненной болью в гибельном прошлом между страданием и виной казались безысходными. Образцовый кризис. Тем не менее у кризиса была возможность. Другая сторона, «противоположный полюс», – как пояснил Амини. Ганди раскрыл его в своем совете индусу: «Я знаю путь, который выведет тебя из твоей боли. Найди ребенка, который остался без родителей, чьи отец и мать погибли, мальчика… И обращайся с ним как со своим сыном. Он должен быть мусульманином, ты слышишь? И возьми его на воспитание!»
В контексте этого примера Биджан Амини указал на Виктора Франкла, который показал своей жизнью и в своих работах, что нет ни одного такого тяжелого удара судьбы, из которого человек не смог бы извлечь никакого смысла. «Чем тяжелее разрешается загадка смысла, тем сильнее оказывается вызов сознанию, что дает человеку тем больший шанс созреть», — говорит Амини. Против этого определенно нечего возразить.
Разрешение вышеозначенной «индуистской загадки» кажется почти классическим во франклианском смысле. Вина может быть искуплена через раскаяние и исправление, при этом исправление в исключительных ситуациях может завершиться на другом субъекте или объекте, а не только на том, которому причинили зло. Убитого ребенка ничем нельзя заменить, ничто никогда не может быть исправлено в этом убийстве и тем не менее… Любовь и забота по отношению к другому бездомному ребенку, брошенная на весы честного и подлинного раскаяния, весит много, и если будет угодно Богу, то достаточно тяжело, чтобы превратить изнуряющую боль в тихую грусть, с которой можно жить.
И все же Виктор Франкл не стал бы теоретически обосновывать совет Ганди посредством философии полярности. Поскольку в выражении сосуществования двух равнозначных полюсов, то есть двух половин, в которых должно быть первоначальное единство, однажды разрушенное, присутствует явное упрощение. Как орех, который раскалывается на две части, когда на него наступают. Если человек находит вторую отлетевшую скорлупку, ее можно снова соединить с первой, и тогда все будет «хорошо», потому что это соответствует первоначальному целостному состоянию.
Действительно, возможно такое сосуществование двух равноценных полюсов. Уже упомянутый вдох и выдох или же ритм напряжения и расслабления относятся к этому. День и ночь, женщина и мужчина, жар и холод, а также многие другие полярные пары. Но то, что касается сохранения жизни и уничтожения жизни, правды и лжи, мира и войны, любви и ненависти и т. д. требует особого отношения: эти пары не просто равноценно стоят «рядом друг с другом», но находятся «друг над другом», и потому они уже не являются парами или же полюсами, но к ним подходит известное суждение Спинозы: «Истина есть мерило и самой себя и лжи» («veritas norma sui et falsi est»), таким образом, речь идет о каждом понятии как о самостоятельном значении, которое само в себе и само из себя существует, то есть не порождается на контрасте с противопоставлением, но есть «свое собственное мерило», онтологическая величина со своей собственной ценностью. Мужчина не обладает большей ценностью перед женщиной, но сохранение жизни есть большая ценность, нежели уничтожение жизни – память об этом природа даровала всем живым существам в форме непреодолимой воли к жизни. По аналогии истина есть большая ценность, чем ложь, а любовь – большая ценность, чем ненависть. Каждая ценность, которая существует сама из себя, является, в сущности, предпочтительным полюсом, этически приемлемым, обозначенным Логосом как некое долженствование, к которому стремится все бытие. Что такое другой полюс? Ноль. Он ничто не представляет из самого себя, только лишь отклонение от значения, диапазон колебания, в котором ошибается само значение. Пренебрежение жизнью — это отклонение ценности жизни, разделяемой нами и нами вытребованной. Ложь — это ошибочная истина, ненависть — это неудачная любовь. Бессмыслица — это отказ от смысла. Из этого следует, что противоположные полюса являют собой вовсе не полюса, но представляются лишь как отрицания. Они как сгнившая часть ореха, но не его половина. Если ценности не существует, то и отклонения от нее также нет (без солнца нет теней), но если отклонения не существует, то ценность тем не менее все равно будет существовать (но и без теней существует солнце).
Барух Спиноза иллюстрировал такое положение вещей необратимостью высказываний. Ложь это отклонение от истины, но истина – не отклонение от лжи. Знание какого-либо заблуждения ничего не рассказывает об истине, однако, знание истины рассказывает о заблуждении все. Банальный пример: если кто-то знает, что определенный стол не стоит 100 евро, то он даже приблизительно не знает настоящую цену стола. Если же кто-то напротив знает, что вышеозначенный стол стоит 130 евро, то он знает одновременно всю совокупность неверных цен (стол стоит не 129 евро, не 128 евро…). Таким образом, знание о настоящей стоимости более охватывающее. Как могут быть верными и неверными противоположные понятия? Верное есть мерило неверного, но не наоборот.
То же самое с жизненными кризисами. Они суть опасность и возможность, однако, это не значит, что опасность и возможность стоят друг с другом на равных. Возможность стоит «выше». Возможность – всегда нечто существенное, на что направлен любой кризис. Она является скрытой ценностной величиной, которая таится в кризисе. Тот, кто открыт возможности, подвергается также и опасности, которой же и избегает, постигая возможность. Тот, кто познает опасность, может еще долго не видеть возможности скрыться от нее. Опасность стать душевно несчастным в кризисе есть отклонение от смысла кризиса, это непонимание присущего ему смыслового потенциала, или же, выражаясь словами Биджана Амини, не-разгадывание загадки смысла. Как раз пример Ганди отлично это иллюстрирует. В фильме отчаявшийся индус взывает к Ганди: «Я закончу как зверь… Я убил ребенка. Я убил ребенка, ты понимаешь?» Опасность кризиса кристально ясно стоит перед глазами: утрата всего человеческого (как животное!) в чувстве вины. Но он еще не видит возможности. Как только таковая откроется ему, он увидит два пути – утраты и воскрешения. И одновременно он знает: весь его кризис формируется вокруг одной ценности, одного единственного полюса, одного центра: воскрешение человеческого. Все другое — это ничто.
Сущность плодотворной концепции помощи и консультирования может быть только в том, чтобы показывать и открывать именно ту ценность, которая подвергается риску отклонения.
Такое намерение не может быть реализовано в соединении раздробленных историй в единое целое, как того требует философия полярности, но оно заключено в спасении квинтэссенции, наивысших достижений в тех историях, которые рискуют обесцениться или отклониться от своего лейтмотива. Дополнение нужно не в сосуществовании, но необходимо в существовании друг над другом. Познание каждого проблеска смысла, который проявляется в каждом уголке нашего земного существования в радости и страдании, в полярных противоречивостях жизни вплоть до самых темных глубин человеческого бытия… Познание всегда свидетельствующее о Логосе («в начале было Слово») и о Том («Я есмь Сущий»), рядом с которым ничто не находится. Потому что все, что находится — находится внизу. И напротив: все, что к нему обращено – освобождаясь от отклонений – принимается в его милость.
